...Посылаю эти письма, как библиографическую редкость. 27 марта Сергей укатил в Баку, неожиданно, как это и полагается.
Галя.
В мае месяце я узнал из газет, что у Есенина горловая чахотка.
ЗАКАТ
Июнь 25 года. Первый день, как я снова в Москве. Днем мы ходили покупать обручальные кольца, но почему-то купили полотно на сорочки. Сейчас мы стоим на балконе квартиры Толстых (на Остоженке) и курим. Перед нами закат, непривычно багровый и страшный. На лице Есенина полубезумная и почти торжествующая улыбка. Он говорит, не вынимая изо рта папиросы:
-- Видал ужас?.. Это -- мой закат... Ну пошли! Соня ждет.
(Софья Андреевна Толстая -- его невеста.)
КАЧАЛОВ
Мы стоим на Тверской. Перед нами горой возвышается величественный, весь в чесуче Качалов.
Есенин держится скромно, почти робко.
Когда мы расходимся, он говорит:
-- Ты знаешь, я перед ним чувствую себя школьником! Ей-богу! А почему, понять не могу! Не в возрасте же дело!
ОБЕД
-- Слушай, кацо! Ты мне не мешай! Я хочу Соню подразнить.
Садимся обедать.
Он рассуждает сам с собой вдумчиво и серьезно:
-- Интересно... Как вы думаете? Кто у нас в России все-таки лучший прозаик? Я так думаю, что Достоевский! Впрочем, нет! Может быть, и Гоголь. Сам я предпочитаю Гоголя. Кто-нибудь из этих двоих. Что ж там? Гончаров... Тургенев... Ну, эти -- не в счет! А больше и нет. Скорей всего -- Гоголь.
После обеда он выдерживает паузу, а затем начинает просить прощения у Софьи Андреевны:
-- Ты, кацо, на меня не сердись! Я ведь так, для смеху! Лучше Толстого у нас все равно никого нет. Это всякий дурак знает.
ДОМОЙ
-- Слушай, кацо! Я хочу домой! Понимаешь! Домой хочу! Отправь меня, пожалуйста, в Константиново! Ради бога, отправь!
Едем на Рязанский вокзал.
Покупаю билет. ..далее